Неточные совпадения
—
Разреши мою душу, родимый, — тихо и не спеша промолвила она, стала на колени и поклонилась ему в ноги. — Согрешила, отец родной,
греха моего боюсь.
О, мы
разрешим им и
грех, они слабы и бессильны, и они будут любить нас как дети за то, что мы им позволим грешить.
Неужели мы не любили человечества, столь смиренно сознав его бессилие, с любовию облегчив его ношу и
разрешив слабосильной природе его хотя бы и
грех, но с нашего позволения?
Вспомнил он, как исповедовался в своих невинных
грехах отцу Михаилу, и тот вздыхал вместе с ним и покрывал его епитрахилью, от которой так уютно пахло воском и теплым ладаном, и его разрешительные слова: «Аз иерей недостойный,
разрешаю…» и так далее.
— Но как же вы, — возразил ему отец Василий, — забыли учения наших аскетов, столь знакомых вам и столь вами уважаемых, которые строго повелевают отгонять от себя дух уныния и
разрешают печалованье только о
грехах своих?
У тех был хоть внешний религиозный закон, из-за исполнения которого они могли не видеть своих обязанностей по отношению своих близких, да и обязанности-то эти были тогда еще неясно указаны; в наше же время, во-первых, нет такого религиозного закона, который освобождал бы людей от их обязанностей к близким, всем без различия (я не считаю тех грубых и глупых людей, которые думают еще и теперь, что таинства или разрешение папы могут
разрешать их
грехи); напротив, тот евангельский закон, который в том или другом виде мы все исповедуем, прямо указывает на эти обязанности, и кроме того эти самые обязанности, которые тогда в туманных выражениях были высказаны только некоторыми пророками, теперь уже так ясно высказаны, что стали такими труизмами, что их повторяют гимназисты и фельетонисты.
В первую неделю Великого поста до субботы святые отцы положили сухоядение, но трудящим и слабым не
грех даже чайку попить, у меня же до самого воскресенья ни крошки во рту не было, и потом во весь пост я не
разрешал себе масла ни отнюдь, а в среды и пятницы так и вовсе ничего не кушал.
— Э-эх! все мы грешники перед Господом! — наклоняя голову, сказал игумен. — Ох, ох, ох!
грехи наши тяжкие!.. Согрешил и я, окаянный, —
разрешил!.. Что станешь делать?.. Благослови и ты, отец Спиридоний, на рюмочку — ради дорогих гостей Господь простит…
Люди не считают дурным есть животных оттого, что ложные учителя уверили их в том, что бог
разрешил людям есть животных. Это неправда. В каких бы книгах ни было написано, что не
грех убивать животных и есть их, в сердце каждого человека написано яснее, чем в каких бы то ни было книгах, что животных надо жалеть и нельзя убивать также, как и людей. Мы все знаем это, если не заглушаем в себе совести.
— Бог простит.
Разрешаю и благословляю. Покаяние покрывает все
грехи. Впредь не греши, отец Анатолий.
Старец же им
грехи разрешал и каждому прощенному давал лоскутки от белых своих риз.
— И аз недостойный иерей… — слышится его голос, — властию его, мне данною, прощаю и
разрешаю тя от всех
грехов твоих…
И в результате этого парадокса, который, как всегда и во всем, люди склонны
разрешать в сторону законническую, христиане оказываются сплошь и рядом наименее сострадательными, наименее жалостливыми людьми, вечно осуждающими ближнего, обличающими
грех, за который страдания посланы, уподобляющимися утешителям Иова.
О, мы
разрешим им и
грех, они слабы и бессильны».
И не дав ему
разрешить трудную задачу, да считая за
грех томить долее почтенного старика, она не выдержала своей роли, ей несродной, и прибавила...
О, мы
разрешим им и
грех, ибо они слабы и бессильны».